Книжный блогер на Fem_books о новом романе Алисы Ганиевой: “А почему, собственно, должен был выйти "Ревизор"? Если провинциальный город, действующие лица -- чиновники, а сюжет связан с мошенничеством, то непременно должен выйти "Ревизор" со страшной силой? Здесь другим веет, Серебряным веком, “Мелким бесом”, блоковским балаганчиком...”
"Оскорблённые чувства" Алисы Ганиевой -- впечатления от чтения
maiorova wrote in 
fem_booksSeptember 21st, 2018
Очень ждала новый роман любимой писательницы, создательницы зачитанных до дыр "Праздничной горы" и "Жениха и невесты" -- и искренне рада, что дождалась. Причём не только его, но и критических отзывов, многие из которых в этот раз на одну колодку: мимолётом хвалят стиль, ругают идеологическую ангажированность, как будто это что-то плохое, и в финале снисходительно констатируют:
-- Детектив не получился.
-- Триллер не удался.
-- "Ревизора" не вышло.
А почему, собственно, должен был выйти "Ревизор"? Если провинциальный город, действующие лица -- чиновники, а сюжет связан с мошенничеством, то непременно должен выйти "Ревизор" со страшной силой? Здесь другим веет, Серебряным веком, "Мелким бесом", блоковским "Балаганчиком":
Страшный чорт ухватил карапузика,
И стекает клюквенный сок.
Только что-то вкус у этого сока подозрительно солоноватый.
Можно обсуждать "Оскорблённые чувства" в терминах гротеска, буффонады -- абсурдность происходящего это допускает. Панегирический спектакль о Владимире Святославиче начинается с поругания Рогнеды в присутствии её отца и матери. Упаси Бог этот факт как-то отметить. В кустах уже кого-то бьют -- хулил благоверных князя Петра и княгиню Февронию. Учителю истории статью делают из того, что в реконструкции военных событий "советских солдат" участвовало много больше, чем "немецких". Хотя это и естественно, кому охота изображать фашиста? Заворожённо разглядывают охальный коллаж, подписанный "сперва крест несём, а потом его сосём" (здесь параллель с Татьяной Москвиной, "Смерть это все мужчины", где Саша Зимина бросает подруге "Господи, крошка, откуда я знаю, что тебе делать! Соси свой крест и веруй"...) Положительных героев как класса здесь не будет. А всем этим Лямзиным, Чащиным и Погодиным и сопереживать-то тошно: сочувствуя взяточнику, предателю, конъюнктурщику, как бы демонстрируешь, что и в себе имеешь нечто от взяточницы, предательницы, конъюнктурщицы. Что вообще значит оскорбление чувств? Молодая героиня, выбившаяся "в люди" из родительских побоев и пьянок, из глумления одноклассников и учителей, сетует на грядущую потерю работы:
Мать без ежегодных поездок в Турцию (четырёхзвёздочный отель, всё включено) совсем обрюзгнет, осволочится. Станут жить, как соседи. Одежда ношеная, из храма, ползарплаты -- на коммуналку. Снова потащат чужие продукты с оптовых рынков, с чужих огородных участков. Примутся скрести чёрную от земли немытую морковь, мять седые головки белокочанной капусты, шинковать и квасить впрок, подушечки пальцев совсем задубеют. Шкафы обрюхатятся баллонами с консервированной черемшой, планшетик и шуба уйдут в ломбард, переносица разбогатеет морщинкой... Неужто баловать веки чайным компрессом вместо душистого крема, неужто штопать колготки?
Сетования Леночки кому-то смешны: её земляки живут и хуже, без канализации, без газовых плит, в бараках. А я вспоминаю собственную филигрань по колготкам и чисто по-человечески ту гаденькую Леночку понимаю. Я всех их по-человечески понимаю, вот в чём штука, всех этих картонных невест и паяцев на ниточках, дёргающихся, пока не упадёт занавес балаганчика. В финале Леночка плачет, а шарик летит. Потешный толстощёкий шарик, упорхнувший с очередного карнавала. Очень хочется не быть на месте Леночки, а быть на месте шарика.
"Оскорблённые чувства" Алисы Ганиевой -- впечатления от чтения
fem_booksSeptember 21st, 2018Очень ждала новый роман любимой писательницы, создательницы зачитанных до дыр "Праздничной горы" и "Жениха и невесты" -- и искренне рада, что дождалась. Причём не только его, но и критических отзывов, многие из которых в этот раз на одну колодку: мимолётом хвалят стиль, ругают идеологическую ангажированность, как будто это что-то плохое, и в финале снисходительно констатируют:
-- Детектив не получился.
-- Триллер не удался.
-- "Ревизора" не вышло.
А почему, собственно, должен был выйти "Ревизор"? Если провинциальный город, действующие лица -- чиновники, а сюжет связан с мошенничеством, то непременно должен выйти "Ревизор" со страшной силой? Здесь другим веет, Серебряным веком, "Мелким бесом", блоковским "Балаганчиком":
Страшный чорт ухватил карапузика,
И стекает клюквенный сок.
Только что-то вкус у этого сока подозрительно солоноватый.
Можно обсуждать "Оскорблённые чувства" в терминах гротеска, буффонады -- абсурдность происходящего это допускает. Панегирический спектакль о Владимире Святославиче начинается с поругания Рогнеды в присутствии её отца и матери. Упаси Бог этот факт как-то отметить. В кустах уже кого-то бьют -- хулил благоверных князя Петра и княгиню Февронию. Учителю истории статью делают из того, что в реконструкции военных событий "советских солдат" участвовало много больше, чем "немецких". Хотя это и естественно, кому охота изображать фашиста? Заворожённо разглядывают охальный коллаж, подписанный "сперва крест несём, а потом его сосём" (здесь параллель с Татьяной Москвиной, "Смерть это все мужчины", где Саша Зимина бросает подруге "Господи, крошка, откуда я знаю, что тебе делать! Соси свой крест и веруй"...) Положительных героев как класса здесь не будет. А всем этим Лямзиным, Чащиным и Погодиным и сопереживать-то тошно: сочувствуя взяточнику, предателю, конъюнктурщику, как бы демонстрируешь, что и в себе имеешь нечто от взяточницы, предательницы, конъюнктурщицы. Что вообще значит оскорбление чувств? Молодая героиня, выбившаяся "в люди" из родительских побоев и пьянок, из глумления одноклассников и учителей, сетует на грядущую потерю работы:
Мать без ежегодных поездок в Турцию (четырёхзвёздочный отель, всё включено) совсем обрюзгнет, осволочится. Станут жить, как соседи. Одежда ношеная, из храма, ползарплаты -- на коммуналку. Снова потащат чужие продукты с оптовых рынков, с чужих огородных участков. Примутся скрести чёрную от земли немытую морковь, мять седые головки белокочанной капусты, шинковать и квасить впрок, подушечки пальцев совсем задубеют. Шкафы обрюхатятся баллонами с консервированной черемшой, планшетик и шуба уйдут в ломбард, переносица разбогатеет морщинкой... Неужто баловать веки чайным компрессом вместо душистого крема, неужто штопать колготки?
Сетования Леночки кому-то смешны: её земляки живут и хуже, без канализации, без газовых плит, в бараках. А я вспоминаю собственную филигрань по колготкам и чисто по-человечески ту гаденькую Леночку понимаю. Я всех их по-человечески понимаю, вот в чём штука, всех этих картонных невест и паяцев на ниточках, дёргающихся, пока не упадёт занавес балаганчика. В финале Леночка плачет, а шарик летит. Потешный толстощёкий шарик, упорхнувший с очередного карнавала. Очень хочется не быть на месте Леночки, а быть на месте шарика.
