«За отношениями Лили с Маяковским я следила, как за сериалом»
Фото: Moscow-Live.ruДарья Ефремова
все статьи автора
Опубликовано 00:30 06 Марта 2020г.
комментарии (1)
Версия для печати
С чем молодая дагестанка Алиса Ганиева ворвалась в новую русскую литературу?
Талантливая 35-летняя писательница, успешная радиоведущая и просто красавица Алиса Ганиева вошла в нашу литературу как прозаик, открывающий завесу тайны над терра инкогнита — ее родным Кавказом. Искренние, ироничные дебюты «Салам тебе, Далгат!» и «Праздничная гора» заставили говорить об Алисе как об авторе, не лишенном мотива изгнанничества. Много шума наделал и новый бестселлер — биография музы русского авангарда «Лиля Брик. Ее Лиличество на фоне Люциферова века», вышедший в серии «ЖЗЛ».
-Тираж «Ее Лиличества» допечатывают — и это невзирая на то, что многие рецензенты и читатели сочли вашу книгу откровенно скандальной. Чем привлекла вас героиня, о которой, кажется, сказано все?
— Лиля Брик — персонаж, который еще открывать и открывать. Не только как музу великих, звезду авангардных салонов, пионера свободной любви, модницу, феминистку, соблазнительницу, роковую женщину. Она сожительница страшного ХХ века со всеми его революциями, катаклизмами и экспериментами. Хозяйка сердца главного советского поэта, жена расстрелянного красного комкора, агент ОГПУ, сестра французской писательницы и героини Сопротивления Эльзы Триоле и головная боль всесильного Суслова.
Страдающий раком Юдашкин рассказал, как переживает самоизоляцию
Малахов и Борисов "подрались" за обманутую Самойлову
28 человек пропали без вести, после того как их смыло с парома
Лиля до сих пор порождает слухи, сплетни, злословие и восхищение. А между тем полной биографии Лили Брик от рождения до смерти не написано. Хотя опираться мне было на что, и с лихвой. Это, конечно, и колоссальные труды шведского слависта Бенгта Янгфельдта (в особенности — «Ставка — жизнь. Владимир Маяковский и его круг»), и двухтомник литературоведа Анатолия Валюженича «Пятнадцать лет после Маяковского», и преданные заметки пасынка Лили Василия Катаняна «Лиля Брик. Жизнь», и полный неточностей, но увлекательный томик Аркадия Ваксберга. И, конечно же, мемуары и письма самой Лили.
— Вашу книгу причислили к жанру беллетризованной биографии, когда материалы, касающиеся жизни и творчества персонажа, обрастают лирическими отступлениями, вольными комментариями из серии «я бы на его месте...». Вы и вправду можете поставить себя на место Лили Юрьевны? И что ответите критикам, для которых в вашей работе слишком мало новых фактов?
— Новы в моей книге не столько факты (хотя многое впервые сошлось под единой обложкой), сколько подход — субъективный, с неожиданными параллелями и отступлениями в нашу современность, но корректный с точки зрения исторической правды. Я исходила из контекста той эпохи. К примеру, целую главу посвящаю разбору раннесоветских полигамных идей, в том числе так называемой теории стакана воды, приравнивавшей любовь к простым природным потребностям (якобы ее выдвинула первая женщина-министр, еще одна любительница любовных треугольников Александра Коллонтай). А львиную долю книги занимают, конечно же, 15 лет под одной крышей с мятущимся и покорившимся ей мгновенно и навсегда Владимиром Маяковским. За их отношениями я следила, как за сериалом: жалела, раздражалась, сердилась, хмыкала.
— Как относитесь к расхожему стереотипу: ненашенская стерва сгубила нашего Маяковского?
— Лиля сама по себе не ангел и не ведьма, хотя ее и представляют обычно либо так, либо эдак. Брики — Лиля и ее любимый муж Осип — Маяковского не только губили, но и спасали, не только держали на привязи, но и пестовали, не только жили за его счет, но и спонсировали, не только ревновали, но и сами подсовывали ему любовниц... Эту связь оборвала только пуля.
— Негативные оценки, вроде «еще один автор покопалась в корзине с грязным бельем», не обидели?
— Ох, критика мне привычна разная, и с младых ногтей. И серьезная, умная, полезная — и голословная, скоморошья. Разумеется, моя книга разбередила чувства многих — и защитников, и ненавистников Лили Брик. «Ясно же было с самого начала — и автору, думаю, тоже, — что порвут. В клочья!» — так начал свою рецензию в «Новом мире» Сергей Костырко. Меня действительно успели обвинить даже в том, что я перечисляю любовников Лили, перебираю ее подвязки. А как, позвольте, писать о женщине, которая гордилась своим «донжуанским» списком, своим телом и своими мужчинами? Она с удовольствием шокировала благонравную публику и продолжает шокировать ее посмертно.
Есть возмущение и по поводу того, что Лиля в моей книге — лишь муза, а не творец. Ну про эксперименты моей героини в разных областях искусства (режиссуре, актерстве, даже скульптуре) я пишу предостаточно. Она, кстати, одна из первых автомобилисток в стране, одна из первых женщин, надевших брюки. Но объявлять ее творцом, а уж тем более феминисткой, смешно. Ну не было у Лили Брик амбиций драматурга, сценариста или ваятеля! Она толком никогда и нигде не работала, всегда жила (и хорошо жила!) за счет мужчин. А главным ее талантом был дар распознать талантливого человека и внимать ему так, чтобы он раскрывался все ярче и ярче. Лиля имела тонкий слух и безошибочный дар узнавать гениев еще до их буйной славы. Так было и с Маяковским, и с Плисецкой, и с Вознесенским...
Впрочем, судя по читательским отзывам, книга людям скорее нравится. А самым ценным отзывом для меня было одобрительное письмо от Бенгта Янгфельдта.
— Вы впервые столкнулись с негативной реакцией рецензентов и читателей еще в Дагестане, сразу же после выхода ваших первых кавказских романов. Вас ругали как «очернительницу». Почему?
— Наверное, потому, что я пишу не сказки, а книги живые, с очень узнаваемыми ситуациями, диалогами и типажами. В повести «Салам тебе, Далгат!», романах «Праздничная гора» и «Жених и невеста» российский Юг бурлит знакомыми проблемами: как устроиться на работу, подкупить чиновника, засватать невесту, избежать шантажа, не стать жертвой контртеррористической операции... Здесь не просто натуралистические наблюдения, но и тревожность, и мистика, и суфийские смыслы, и антиклерикальный пафос. Я стремлюсь создавать литературу, которой мне сегодня самой не хватает как читателю. Справилась с этим или нет, станет ясно лет через 50.
— Ваш роман «Жених и невеста» касается института семьи. Что тут-то не так?
— Взять хотя бы сюжетную завязку: семья на Кавказе снимает сыну на свадьбу дорогой банкетный зал на тысячу человек, и теперь дело за малым — требуется найти к назначенному сроку невесту. Личность невесты или жениха — это частности, главное — учинить пир «не хуже, чем у людей». Еще одна иллюстрация того, что мы живем в мире лицемерия, искушений и позорно-комических парадоксов.
— Чего вам лично не хватает в современном литературном процессе?
— Того же, что и всем: полнокровности, масштаба, дискуссий, смелости, вкуса и разнообразия. Разнообразия во всем — в издательствах, в премиях, в лицах и голосах. А на интеллектуальном поле — связей между разными сферами культуры. Пока что писатели плохо разбираются в современной живописи или музыке, композиторы — в литературе, художники — в философии. И литераторы, пожалуй, маргинальнее других.
